Я бродил с мешком по папоротниковой поляне, когда со стороны дорожки донеслось: "Папоротник собираешь? Моя гёрл-френд...". Глянул в ту сторону --- велосипедист. Я побрёл к собрату.
Чумазый чувак, похожий на оборванца (у него на раме покоился грязный мешок, похожий на упакованный не то спальник, не то палатку), оказался словоохотливым. Он поведал, что в прошлом году собирал в этом месте с подружкой папоротник: "Приготовили салат, я не понял вкуса. Как ешь его?". Я осведомился: "Да канадец ли ты?" и, пристыдив: "Папоротник знают все", стал рассказывать о своём методе. Тут подошёл закончивший свой проджект Ти Джей. Увидев моего собеседника, он тут же сказал, что нам пора ехать. Я попрощался, оборванец взялся за руль. Утратив с ним зрительный контакт, я опустил глаза вниз и увидел, что он босиком. "Ты босиком! Как ты крутишь педали? А где твои туфли?". - "А я всегда босиком. Я привык босиком". - "Омайгод. Не холодно?" - "Холодновато".
Оборванец стал рассказывать, что у него были какие-то башмаки, но у них прохудились задники... Ти Джей снова поторопил: "Мы должны ехать". Я вспомнил про камеру, показал на босые ноги: "Можно сфоткать?". "Конечно!" - любезно откликнулся оборванец и принял позу. Я навёл объектив, щёлкнул. "Бай".
У нас народ зимой ходит в шортах, но чувака босиком верхом на велосипеде в весеннем лесу я видел впервые. Кстати, что он делал в лесу?
Мы проехали по лесу сотню метров, я увидел в стороне склонившуюся над землёй женскую фигурку и рядом с ней пацанёнка. Женщина определённо дёргала папоротник. Пацанёнок повернулся к нам лицом, оно у него было смуглое, азиатское. Он мог быть и китайчонком, и корейчонком. Всё же я проорал в ту сторону: "Аннёнъхасеё" ("Здрасьте" по-корейски) и услышал в ответ "Аннёнъхасеё". Хранят иммигранты традиции.
