Стартовали в южном направлении. Первую остановку сделали через пятнадцать километров на склоне Кечжоксана. Там к нам присоединились товарищи, живущие поблизости или после ночной смены. Запоздало подумал, что зря проехал почти тридцатник - мог бы тоже приехать сюда, от дома сюда не больше пяти километров...
Передохнув, засучили ножками, преодолели крутейший апхил, выехали на старый хайвэй, проехались по Дижонскому туннелю и помчались вниз...
Скатившись вниз, привольно покатили по ровняку. Через несколько километров хайвэй сузился, пошёл в гору. Начался серпантин...
Но вот подъём остался позади. На вершине положено передохнуть, принести дары духам. Такими дарами у нас служат окурки цигарок, свежая моча...
Передохнув, махнули вниз - там, вдали, между гор, нас ждал обед.
Ближе к концу спуска взору открылся Кымган, одна из крупнейших рек Южной Кореи...
Хозяйка ресторанчика уже ждала. Мин скомандовал принести сочжу с пивом и принялся мешать ёрш. Не дожидаясь следующей команды, хозяйка принесла незамысловатую закуску: перепелиные яйца в соевом соусе, обжаренные в масле стручки перца, блинчики типа чон 전. Грянуло дружное "Вихаё 위하여!" (Бум!")...
На столе появилась то, ради чего мы совершили столь длинное путешествие - бадья огненной куриной похлёбки такторитханъ 닭도리탕 (на снимке) и две бадьи утиной, одори пэксук 옻오리백숙, сваренной без извечного перца, зато с деревяшками лакового дерева, и никто не может сказать, что лучше, перец или лаковое дерево, ибо известно, что свежие побеги, кора и древесина лакового дерева (оннаму 옻나무) не то, что ядовиты, но вызывают у некоторых аллергическую реакцию.
Мы (нас было пятнадцать) разделились на три стола - два для тех, кто потребляет лаковое дерево, один для непереваривающих оное. Меня, как самого старого, усадили в центре, напротив бадьи с курицей и перцем (против чего я не возражал - побывав месяц назад дома, я набрал лишние килограммы, а перец, как известно, хорошо прочищает организм), но моя рука, как можно легко догадаться, доставала до любой из двух соседних бадей.
Насытившись, мы принялись попивать растворимый кофеёк, грызть дармовые груши. Казначей отправилась торговаться с хозяйкой и получила таки скидку в тысячу вон...
Но вот пришло время продолжить наше путешествие.
Мы поехали дальше вдоль Кымгана...
Проехав несколько километров, свернули налево в горы - стало студёно. Река вся была надёжно спрятана под ледяным панцырем - ни дать, ни взять Сибирь!
Начался апхил. Ввысоко над головой, то справа, то слева, маячила разрывавшая скалистую гору на высоте около двухсот-двухсот пятидесяти метров узкая полоска дороги. Вершина перевала была рядом, а сучить ножками нужно было от души не меньше километра...
Ближе к вершине стояли два генерала-чансына. За ними виднелось дерево, обвитое шаманскими пятицветными лентами.
Забравшись на перевал, рухнули в изнеможении на землю, передохнули и помчались вниз...
Съехав с горы, проехались между полей по сельской местности и выехали на большую дорогу. Атаковали еще один весьма протяжённый, но пологий подъём и, не успели забраться на него, как, повинуясь Мину, свернули на горную дорогу...
Изрядно исколесив округу, выехали на старый хайвэй, по которому мчались утром. Сделав перекур, поехали в город. Одолели длиннейший тягун...
Доехав до Кечжоксана, расстался с товарищами. Приехал домой, проверил показания велокомпьютера - 68 километров. Не много и не мало.
Остаток дня, вечер и ночь ждал, когда начнёт действовать перец, съеденный с курицей. Не дождался.
